Воронежское казачество. Вешенское восстание. Часть 2.
От редакции. Содержание нижеследующего текста, полагаю, вызовет у многих читателей негодование и отторжение. В советское время такая информация тщательно скрывалась, и сейчас некоторых она приведет в шоковое состояние. Но что правда, то правда. Однако следует учитывать, что во время гражданской войны зверства творили обе стороны.
Белоказаки, например, «прославились» дикими расправами над населением в том же Воронеже во время мамонтовского и шкуровского рейдов. И не стоит забывать, что значительная часть бедных казаков вошла в состав Первой и Второй конных армий.
Обескровленная и раздетая белая армия, особенно казачьи части, всё больше и больше приходила в негодование. Наконец наступили холода глубокой осени, а обмундирование не доставлялось. Появившийся тиф и мороз стали косить бойцов. Просьбы и протесты фронтовиков не могли прожечь толстокожую штабную администрацию. Расстрел невинных казаков, рассказы о грабежах в тылу послужили главным поводом митингов и братания с красными.
Окружной атаман Верхне-Донского округа генерал Белоусов созвал экстренные станичные сборы, чтобы изыскать меры предотвращения разложения фронта. Одновременно в станицах Вёшенской, Мигулинской, Казанской и других прошли такие сборы. Коснёмся только Вёшенской станицы, так как там располагался штаб Северного фронта.
Собравшиеся старики и представители хуторов заслушали доклад о положении дел на фронте станичного атамана сотника Варламова. Он не смог ответить, почему казаки на фронте митингуют. Тогда сбор попросил генерала Иванова пожаловать к ним и дать объяснения. Но генерал не пришел. Тогда участники сбора потребовали в категоричной форме, через станичного атамана, чтобы генерал прибыл немедленно. На сей раз он явился. Иванова попросили дать ответ на вопрос: почему наши дети, жизни которых мы вам вверили, превращены в толпу оборванцев, которых пожирают эпидемия и стужа? На что генерал заявил: «По этому вопросу я с вами разговаривать не буду» и вышел вон.
Старики, оскорблённые такой отповедью, потрясая кулаками в воздухе, покинули заседание и разошлись по домам.
Нужно сказать, что старики в жизни казачества играли очень важную роль. Это люди старше 60 лет, каждый должен был иметь сына и внука, умудрённые жизненным опытом, хранители истории и традиций своих предков. Они зорко следили за жизнью хутора или станицы, подсказывали атаману, какие вопросы нужно решить, следили за семьями, оставшимися без кормильца, на кругах им отводились почётные места.
Когда на следующий день станичный атаман собрал стариков, то они ему сказали: волнения фронтовиков происходят не от влияния коммунистических идей, а от острого недостатка обмундирования, которое не хочет восполнить командование Добровольческой армии. А с нами, седыми стариками, они разговаривать не хотят. Так пусть командиры армии желаемый для себя порядок восстанавливают сами, а мы уезжаем по домам.
В это время верхнедонские казаки подписали мирные условия с красными.
В первых числах января 1919 года полки Верхне-Донского округа ушли с передовой, и казаки вернулись по домам к своим семьям. Штаб же Северного фронта в бурную зимнюю ночь бежал в станицу Черныше́вскую.
10 января 1919 года в станицу Вёшенскую в боевом порядке вступил 28-й Донской казачий полк. Урядник Фомин, выбранный его командиром, и политический комиссар Мельников своим приказом назначили свой штаб властью в округе. Эта власть ещё состояла из казаков, и к ней относились по-свойски.
Но следом пришла Красная Армия.
Красная Армия в Верхне-Донских станицах
17 января 1919 года конные красноармейцы карьером влетели на площадь станицы Вёшенской. За ними медленно приближалась 15-я Инзенская дивизия РСФСР«. Войска Южного фронта Красной Армии снова заняли Донскую область. Победившие красные не церемонились с казаками.
Во время квартирования в станице красные солдаты держали себя нагло, немало причиняли неприятностей и притеснений местным жителям: лучшие комнаты занимались солдатскими подсумками, котелками, консервными банками и прочим барахлом. Хозяев, независимо от количества членов семьи, сгоняли в одну комнату и приказывали «не беспокоить защитников всемирного пролетариата».
Всем известно, что в доме каждого казака имелись иконы и лампада. И вот ленинские солдатики, наевшись до отвалу казачьего хлеба и развалившись на полу, брали винтовки и начинали заниматься стрельбой по реликвиям... Лопались стёкла окон, со звоном падали иконы, пороховой дым и хохот красных наполняли прежде чистую и тихую горницу. На протест хозяев грозили расправой. Бессильный казак молча собирал осколки икон, лампаду и уходил думать думу горькую.
По станице Вёшенской зазвонили колокола собора. С пьяными криками и шутками у церкви собирались красноармейцы и тащили туда казачью молодёжь, детей и подростков, стариков. Восьмидесятилетнего седобородого местного священника, который 60 лет прожил безвыездно в Вёшенской станице, духовника местных жителей, которого все почитали, тащили, чтобы венчать... с рабочей кобылой. И стоял старый священник перед алтарём рядом с кроткой лошадью, и над ними держали венцы и пели похабные песни.
Вскоре 15-я дивизия была отправлена на фронт, а в станицу прибыла новая власть, которая принесла террор и неописуемые бесчинства.
Красный террор
После ухода частей Красной Армии на фронт станицы Верхнедонского округа столкнулись с новой «социалистической властью»: трибунал, чека, команда шпиков и подслушивателей, охраняемые карательными отрядами особого назначения. Комиссары в первую очередь ликвидировали штаб 28-го полка. Штаб и полк были распущены, оружие отобрано. Заслуги командира полка Фомина и комиссара Мельникова не помогли, и они вместе со своими помощниками остались за бортом, как использованный материал. Население обезоруживалось, включительно до ножа. Закрывались храмы, училища, «социализировались» имущество граждан и церковная утварь.
Озверевшие комиссары тешились грабежом, убийствами, выполняя секретную инструкцию от 12 декабря 1918 года Высшего революционного совета, которая была отобрана у политического комиссара Эрлиха, пойманного восставшими казаками 5 марта при взятии станицы Букановской. Вот её текст: «От Высшего революционного совета Р.С.Ф.С.Р политическому комиссару Эрлиху для исполнения. Лица, перечисленные в пунктах, подлежат обязательному истреблению: все генералы; духовенство; укрывающиеся помещики; штаб- и обер-офицеры; мировые судьи; судебные следователи; жандармы; полицейская стража; вахмистры и урядники царской службы; окружные, станичные и хуторские атаманы; все контрреволюционеры и — всё казачество...».
Таким образом отсидеться казакам никак не получилось бы при любом раскладе.
Как только наступала ночь, чекисты силою врывались в помещения любого хозяина и учиняли там дикую расправу. Выгребали всё, что попадалось под руку. Срывали иконы. На протесты хозяина выталкивали его на улицу, жестоко избивая прикладами, и бросали в подвал, где уже сидели такие же, как он. Награбленное отправляли в столицу для снабжения «московского пролетариата».
Ночью представители Советской власти являлись в подвал, вызывали узников по списку и приказывали забирать вещи «для отправки на Воронеж». Это означало расправу в глухой степи: рубили головы, вырывали языки, снова пришпиливали голову к туловищу, наносили десятки штыковых ран и оставляли убитых на растерзание псам и диким животным. Фрагменты тел растаскивались зверьём по округе.
Та же участь могла постигнуть того, кто пытался предать изуродованное тело родственника земле.
24 января 1919 года выходит Директива Оргбюро ЦК РКП (б) о беспощадной борьбе с казачеством. В народе она получила название директива о «расказачивании». Подписана она была Яковым Михайловичем (Моисеевичем) Свердловым. Красный террор, расказачивание, расстрелы, в первую очередь казаков-стариков (потому что это были носители истории и традиций казачества, знали большевики кого первыми пускать в расход) и обыкновенный грабеж вызвали ответную реакцию. В станицах Казанская и Мигулинская было уничтожено по 200 казаков. В станице Вёшенско планировалось расстрелять 800 казаков — тех самых, что открыли фронт Красной Армии. Донские казаки вскоре снова восстали.
Ведет рубрику атаман «Союза Верхне-Донских казаков» ВОКО ВКО «ЦКВ», эксперт по воинским искусствам, войсковой старшина, член Общественного Совета при ГУВД Воронежской области Сергей Шалимов.
Продолжение следует.
