Как похоронить скотомогильники?
В России не так уж часто складывается ситуация, описанная фразой «Слишком много хорошего». Тем не менее сейчас она наличествует.
В стране благодаря во многом стараниям президента Путина (а в Воронежской области – еще и бывшего губернатора, ныне зампреда правительства РФ Гордеева) произошел резкий подъем сельского хозяйства. Появилось множество крупных скотоводческих, свиноводческих, птицеводческих комплексов с миллионными поголовьями коров, свиней, кур, уток, индеек. В магазинах мясо давно перестало числиться в категории «дефицит», его эшелонами вывозят зарубеж.
Казалось бы, отлично! Но есть одно огромное-преогромное «НО»!
Чем больше поголовье, тем выше естественный падеж. Не будем говорить о различных гриппах – птичьих, свиных и прочих, когда убыль животных возрастает на порядок (недавний пример - падеж на Бобровской птицефабрике). Вот тогда-то и вылезает наружу то самое «НО»: куда девать эту дохлятину?! А речь идет о гигантских цифрах. Не знаем, как обстоит дело в масштабах страны, но, по оценкам различных экспертов, только в Воронежской области ежегодно приходится ликвидировать от трехсот до пятисот тысяч тонн трупов животных. Сюда, правда, входят и отходы производства мясокомбинатов, скотобоен и цехов, и продукты с истекшим сроком годности, и конфискованные фальсификаты.
Раньше, при советской власти, их захоранивали в так называемых скотомогильниках – специально оборудованных гигантских ямах, обрабатывали известью и засыпали послойно землей. Вред природе, конечно, наносился, но, по крайней мере, его старались минимизировать. Да и масштабы бедствия были куда меньше.
А как обстоят дела сейчас? Выяснить это оказалось очень трудно: практически все работающие в данной сфере бизнеса фирмы берегут сию тайну как зеницу ока. Пресс-службы отвечают весьма туманно, без деталей. Однако, как сказано в Евангелии, «нет ничего тайного, что не сделалось бы явным». Так что многое нам удалось узнать. Называть конкретные животноводческие компании, птицефабрики и мясокомбинаты не будем, чтобы никого не обижать (делают-то они хорошее дело), но кое-какие их секреты раскроем.
Первый способ ликвидации – элементарное сжигание. На него особенно часто ссылаются пресс-службы. Однако зачастую это – отговорки, а то и прямая ложь. Сжигают падеж в основном при эпидемиях, когда деваться некуда. Причина – дороговизна. Для избавления от пяти тонн павших животных требуется тонна солярки, которая стоит примерно сорок пять тысяч рублей. Чтобы уничтожить всего-навсего сотню тонн дохлятины, придется затратить без малого девятьсот тысяч рублей! К тому же выбросы вредных веществ в атмосферу не менее опасны, чем попадание продуктов гниения мертвечины в землю, оттуда – в водоносные слои, затем – в реки, а в конце концов – в людские организмы.
Следующий способ, самый лучший и выгодный – переработка в различные виды муки, которая идет на приготовление комбикормов (дополнительно получают еще и животный жир – весьма ценный продукт). Именно так поступают в цивилизованных странах. В Воронежской области, к сожалению, только одна крупная агрофирма перерабатывает трупы животных в муку – но в весьма небольших объемах, так как малая мощность соответствующего оборудования не позволяет это делать.
И в Воронежской области, и в других регионах этим занимаются специальные вет-сан-утиль-заводы. Но и они успевают освоить всего-навсего от пяти до десяти процентов всего годового падежа.
Так что реально подавляющую часть дохлятины утилизируют самым худшим образом. Роется колоссальная яма длиной сто, шириной двадцать и глубиной десять метров. Туда закладывают мертвечину, засыпают землей, затем набрасывают новый слой, опять присыпают земелькой. Получается этакий смертоносный сэндвич.
Все заинтересованные стороны категорически отрицают, что делают подобные «бутерброды». Однако многие факты их опровергают.
Скажем, зачем животноводческому комплексу десятки гектаров земель вокруг основного объекта? Стандартный ответ: там выращивают сельхозкультуры для откорма поголовья. Ладно, поверим.
Следующая загадка: зачем возводить высокие длиннющие заборы вокруг всей территории включая сельхозугодья?
Ответ: чтобы супостаты не проникли на охраняемую земельку. Тоже примем за правду.
А вот на вопрос: зачем вашему предприятию землеройная техника (экскаваторы, тракторы, грузовики), да еще в количестве куда большем, чем сельскохозяйственная (предназначенная якобы для производства собственных кормов) представители фирм обычно стыдливо тупят глазки: сказать нечего. Как и объяснить, откуда берется специфический трупный запах, исходящий от окружающей основное производство территории. Его ведь забором не остановишь.
Главный парадокс ситуации заключается в том, что стоимость захоронения равна, а то и выше стоимости совместных услуг ветсанутильзаводов и перевозчиков. Почему же производители животноводческой продукции не спешат пользоваться услугами предприятий, специализирующихся на утилизации? Нет, соответствующие договоры, например, с воронежским заводом (кстати, единственным в регионе) есть практически у всех. Но привозят туда они на переработку лишь мизерную часть своего падежа, остальное – закапывают! Посему это предприятие только половину своих мощностей использует в интересах местных поставщиков сырья, остальных клиентов добирает на стороне. Результат: более трехсот договоров на небольшие по объему поставки сырья. На воронежской земле перерабатывают в муку мертвечину из Подмосковья, Липецка, Белгорода и многих других регионов России – матушки!
Почему так происходит? Есть несколько объяснений. Сложившаяся привычка. Простая лень. Это ведь надо договориться, заключить контракт, возить погибших животных (хотя завод организует доставку сырья сам). Необходимость как-то использовать ранее закупленную землеройную технику: куда ее девать, если отпадает нужда в скотомогильниках? Однако, по слухам, главная причина не в этом. На большинстве предприятий вроде бы содержится в несколько раз больше животных, чем числится в отчетах. Официальная часть продается якобы с проводкой через бухгалтерию, остальное – за «черный нал». Падеж с «чистой» доли оформляется справками – либо о сжигании, либо об отправке на ветсанутильзавод. Насчет остального – концы в воду, то бишь в землю! Ведь большая отправка дохлятины на переработку в официальном порядке должна быть как-то объяснена.
Правда это или нет, способны выяснить заинтересованные службы – правоохранительные и налоговые. А вот проблемой как похоронить (в косвенном смысле слова, конечно) незаконные скотомогильники должны заняться все – как власти, так и общественность. Что тут можно сделать?
В первую очередь увеличить количество перерабатывающих производств. Нельзя сказать, что администрация Воронежской области этим не занималась. Тогдашний губернатор Алексей Гордеев помог получить кредит на строительство такого завода в Петропавловском районе. К сожалению, деньги были разворованы, очень долго тянулось следствие. Наше издание написало об этом безобразии, состоялся суд, виновный (директор строившегося предприятия) сидит в колонии, но проект погиб. Сейчас такой же завод планируется строить в Бобровском районе. Но пока он появится (через годы), следует срочно принять и другие меры. Скажем, существующий воронежский завод пока что является, по сути, тем самым одноглазым дитем семи, точнее трех нянек. До сих пор непонятно, какой областной департамент его курирует: то ли экологии, то ли промышленности, то ли сельского хозяйства. В результате он не получает ни субсидий, ни грантов, не участвует в программах и может только завидовать своим клиентам – поставщикам сырья, которые получают от региональных и федеральных властей большую помощь (за что им спасибо).
И, конечно же, необходимо убедить воронежских производителей животноводческой продукции отказаться от порочной практики устройства незаконных скотомогильников и вести бизнес цивилизованным способом.
Обещаем, что не оставим эту тему. Данная публикация будет направлена во все компетентные в этом вопросе инстанции, а мы посетим все компании, которые пока намеренно не назвали, чтобы узнать реальное положение дел. О результатах читатели нашего сетевого издания обязательно узнают.
Юрий ПУЛЬВЕР Воронеж
