«Левобережное амбре» Воронежа и как от него избавиться. Часть 3.
Нынешняя фекальная вонь Воронежа, исходящая с территории иловых карт Правобережных и Левобережных очистных сооружений, обусловлена не столько характерным осадком — он появился там с момента запуска водоочистки несколько десятилетий назад, и даже не его огромным количеством — он со временем превращается просто в землеподобную массу без запаха.
Всё дело в том, что этот ОСАДОК совершенно никак НЕ СТАБИЛИЗИРОВАН, — этим просто перестали заниматься в последнее время по экономическим причинам. Из-за этого количество микроорганизмов не уменьшено до возможного предела; они бушуют, продолжая свою жизнедеятельность, и наполняют атмосферу непередаваемым злосмрадием. Все ведь заметили: стоит пройти дождю, и вонь значительно усиливается. Это происходит потому, что «подсушенные» анаэробы просыпаются во влажной среде и вновь начинают заниматься тем, что лучше всего умеют: едят и смердят. Ну, а гордые заявления с Правобережных очистных сооружений о запущенном цехе механического обезвоживания осадка — это, конечно, хорошо; это — хоть что-то, когда нет вообще ничего. Только вот нестабилизированный, хотя и обезвоженный осадок при смачивании вновь начинает оживать: подсушить его — не значит уничтожить биоценоз; это лишь перевод его в состояние сна до «лучших времён», которые наступают с первыми же дождём, после чего горожане вновь начинают «наслаждаться» характерным зловонием.
А теперь я объясню, почему ставшую уже притчей во языцех фекальную вонь Воронежа называю запахом российского капитализма, а заодно попытаюсь объяснить, что означает «воровать с убытков» на примере гипотетических очистных сооружений.
Всем специалистам сферы водоочистки известно об убыточности или низкой рентабельности ГОСов. В основном это связано со значительными энергозатратами на обеспечение непрерывного насыщения кислородом воздуха всего объёма воды биореакторов-аэротенков. Известен показательный случай, произошедший некогда на территории Воронежской области в р.п. Таловая, когда воздуходувка вновь построенных очистных сооружений чуть не пустила по миру весь райцентр, поглотив огромную часть денег из бюджета. Кстати, по этой же причине полностью отказались от эксплуатации очистных сооружений целый ряд населённых пунктов области: стоимость электроэнергии в стране всепобеждающей демократии не оставила им ни единого шанса, в отличие от той страны, которая «производила только галоши» и, вероятно, поэтому имела копеечную цену за кВтч: там электричество вообще никто и никогда не экономил с момента реализации ленинского плана ГОЭЛРО.
Только крупные очистные сооружения имеют терпимую прибыльность, но чем меньше пропускная способность, тем ниже и рентабельность, а начиная с некой величины производительности, зависящей от множества факторов, они становятся совершенно убыточными. По здравому размышлению это должно бы отпугнуть потенциальных эксплуатантов, однако, за право эксплуатировать ОС зачастую борются не на жизнь, а насмерть. Так в чём же подвох?
Всё дело в том, что деньги на эксплуатацию резервируются и выделяются из бюджета на всё время действия договора об эксплуатации, как правило, на один год. В течение этого времени не нужно искать новых заказчиков, обивать пороги администраций городов и районов, не надо ездить на «беспонтовые» переговоры, — деньги будут идти регулярно, в соответствии со сметой на эксплуатацию, которую изо всех сил попытаются раздуть все заинтересованные лица, включая ждунов взяток и откатов, неизменно участвующих в финансовых процессах.
Но вот смета после длительных препирательств, наконец, утверждена, и начинается движение финансовых средств. Вы думаете — на достойную и правильную эксплуатацию, своевременные ремонты, штатную замену функциональных элементов, использование реагентов коагуляции, флокуляции, дефосфатизации? Да полноте вам! Начинается запредельная «экономия и оптимизация» всего и вся, чтобы высвободить эти средства для своего кармана, да и ждунов не обидеть, а то палки в колёса начнут вставлять — найдут способ, не сомневайтесь. Именно по этой причине начинается интенсивная деградация всего комплекса водоочистки, который записан в «смертники» с первого дня такой вот эксплуатации.
Схожие по своей сути, но отличные по масштабам процессы происходят и на городских очистных сооружениях. Экономия на всём, что касается эксплуатации, неизбежно приводит к «выжиманию последнего» из пока ещё работающих советских электромеханических систем, выработавших свой штатный ресурс по 2-4 раза. Ни о какой стабилизации активного ила при этом и речи быть не может! — хватило бы денег на простую аэрацию. Стабилизация осадка — это ж какие деньжищи в никуда: дополнительная аэрация, огромные и небезопасные метантенки, дегидраторы для обезвоживания осадка, обслуживание, ремонты, сервис, люди с их зарплатами, налоговые отчисления! Без этого всё хоть как-то работает — и ладно. Подумаешь, регламент! Зачем всё это? — лучше «размазать» полученные деньги по нужным людям, да и себя не обделить. Ну, а когда всё окончательно навернётся, вот тогда и будем трясти дополнительные средства на восстановление и реконструкцию, втридорога. Вот тогда-то даже власти не откажут, ведь в противном случае город захлебнётся собственными нечистотами. Эта распространённая ныне модель хозяйствования в сфере водоочистки и есть «воровство с убытков».
Возможна ли была такая ситуация в прежней стране? — вероятно, да, но очень ненадолго. Потом бы все участники этой «экономии» в лучшем случае оказались на продолжительных и бесплатных работах на благо Отечества, а в худшем — поставлены к стенке. Сейчас другие времена, а запущенная три десятилетия назад модель воровской «экономии и оптимизации» только сейчас привела к возникновению характерной вони, как симптому близкой кончины самих очистных, — даже советское не может работать вечно. Теперь запас прочности окончательно исчерпан, а паллиативные мероприятия по устранению одного из следствий — собственно фекального злосмрадия — дадут лишь временный и очень неустойчивый результат.
Теперь ничего не остаётся, как поддерживать изо всех сил то, что ещё хоть как-то работает; на большее всё равно не найдётся денег.
Может, концепция «РВК-Воронеж» поможет выйти из этого замкнутого круга?
Владимир Климов, эксперт.
